Книга Всё, что я о ней помню - Антон Бородачёв

сначала принял за окно своей собственной комнаты. Я глядел на него очень долго, как будто в его свете было что-то такое, что смущало меня. Я понимал, что с ним что-то не так, но только через полминуты смог, наконец, отыскать причину. На фоне всех остальных окон свет в этом окне казался почти белым. Не желтым, как в коридорах или в холле. А белым — как это бывает ранним утром или днем. Окно горело на четвертом этаже, но чем дольше я смотрел на него, тем меньше был уверен в том, что это был именно мой собственный номер. Кажется, окна моей комнаты выходили на противоположную сторону. И от мысли об этом, по моим венам вдруг пробежал холод, как будто кто-то невидимый впрыснул в них ледяную воду.

Сорвавшись с места, я обежал отель вокруг и через несколько секунд замер, как вкопанный, увидев, что окна в отеле горели как минимум в двух разных номерах. Желтый свет ламп — в моей комнате. И белый свет в комнате с противоположной стороны.

Я был в отеле не один, и от понимания этого, мое сердце заколотилось просто с бешеной скоростью. Не замечая больше ничего вокруг себя, я вбежал в холл гостиницы, взлетел вверх по лестнице, пробежал коридор и остановился лишь возле двери того самого номера, который я заметил с улицы. Сделав глубокий вдох, я занес руку, чтобы постучать, но стоило мне коснуться двери, и она отворилась сама собою.

Я сделал шаг вперед, и подошвы моих туфель вдруг тихо увязли в белом песке. Соленый ветер забрался мне под рубашку, а звук набегающих с моря волн обрушился на меня с такой силой, что несколько секунд кроме него я не слышал вообще ничего другого. Внутри меня все кричало, но с губ не сорвалось ни единого звука. Я помнил этот пляж. И помнил это место, потерявшееся среди сосновых лесов и белых песков балтийского взморья. От мысли об этом, картинка вокруг меня неожиданно подернулась пеленой и задрожала. И лишь только несколько секунд спустя я с удивлением понял, что плачу.

Я зашагал вперед по пляжу — туда, где среди поросших травою дюн тянулась заметенная песком деревянная дорожка. Солнце пряталось за поволокой облаков, поэтому небо над головой казалось одновременно белым, синим и серым. Юодрканте. Западный пляж. День, который плавно переходит в вечер. Я помнил это место до самых мелочей, как будто каждый шаг и каждая трещинка на той деревянной дорожке, тянувшейся вдоль моря, имела для меня какое-то особое сакральное значение. Я помнил, как скрепит балтийский песок под ногами. Помнил, как близко подбирается к этой деревянной дорожке линия набегающих волн. И помнил те семь ступенек, которые вели от пляжа вертикально вверх — по поросшим травою дюнам к роскошному бару, расположенному в здании старой виллы, стоявшей у городского пирса.

Это было единственное место во всем городе, где почти круглые сутки теплилась жизнь. В заведении было несколько разных залов, но в теплую погоду большая часть посетителей предпочитала проводить время на улице — возле круглого бассейна, рядом с которым была установлена барная стойка. Приближаясь к нему, я еще издалека различил звуки неспешного джаза, которые звучали теперь словно сами собой, как будто ноты мелодии возникали прямо из воздуха. Что это была за песня? Я прислушался, но не смог различить. Что-то из американской классики. Вода в бассейне отбрасывала вокруг себя неровные блики. Я шагнул в этот водоворот голубых и лазурных огней, и в следующий момент окончательно потерял связь с реальностью. Люди вокруг превратились в размытые силуэты. А звуки музыки теперь звучали словно бы где-то вдалеке. Весь мир погас. И остались только эти блики, беззвучно кружащие у бассейна, и одна единственная девушка, застывшая у самой кромки воды.

Она сидела на синем кафеле, опустив ноги в бассейн. На ней было простое серое платье, закатанное чуть выше колен. А босоножки, в которых она ходила, порознь валялись прямо у нее за спиной. Я заметил их почти сразу и, глядя на неловко развязанные ремешки и подошвы, обращенные кверху, я снова представил себе, как она торопится опустить ноги в воду и сбрасывает обувь уже на ходу.

Я помнил этот момент до самых мелочей — оттенки бликов, запах воды, легкую дрожь, которая разливалась по моей коже… Как будто он был крошечным кусочком прошлого, который мне дали прожить еще один раз.

Я подошел к воде, снял туфли и, опустив ноги в воду, сел у бассейна рядом с Кристиной. Она посмотрела на меня и спросила: «Почему ты плачешь»?

— Не знаю, — соврал я. — Это все сон?

— Нет, — ответила девушка, и голос ее прозвучал немного растерянно. — Точнее не совсем… Просто этот отель… Очень странное место.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

********

Мы оба молчали. Она смотрела на воду в бассейне, а я был все больше уверен, что сплю. Музыка и голоса людей звучали как будто на отдалении. Я слышал их, но силуэты вокруг были блеклыми и размытыми. И от этого казалось, что мы смотрели на мир сквозь запотевшее стекло — словно вместо людей этот бар наполняли лишь пятна растекшейся краски.

Реальность сжалась до размеров крошечного островка, превратившись в неровный круг синего света, который все также разливался вокруг воды. Мои джинсы промокли до колен, а потому по телу то и дело пробегал холод. Но в этот момент я почти не замечал его. Кристина сидела рядом со мной, и я глядел на нее, не отводя взгляда. Она была такой же, как прежде. И в это мгновение я мог думать только о ней… А еще о снах, из которых не хочется просыпаться.

Весь год, что прошел после крушения поезда, я постоянно пытался представить себе этот момент. Я думал, о том, что скажу ей при встрече; представлял, как обниму ее и как буду чувствовать кожей биение ее сердца. Но оказавшись сейчас рядом с ней, я просто боялся пошевелиться. Как будто в глубине души я все еще был точно уверен в том, что этот миг — только видение, которое может просто исчезнуть от одного случайного вздоха или неловкого движения руки.

— Сегодня утром будет дождь, — сказала Кристина, продолжая все так же глядеть на воду.

— Да? — как-то неловко переспросил я и бросил взгляд на небо над морем. — Но облака белые…

Кристина посмотрела на меня и как-то загадочно улыбнулась, словно знала что-то такое, чего не знал я.

— Не здесь, — проговорила она. — Там — за дверью. Здесь дождей не бывает.

Я не до конца понял то, о чем она говорила, а потому просто пропустил эту фразу мимо ушей.

— Я не против дождя, — сказал я, а потом очень тихо добавил: — Тогда год назад дожди ведь тоже шли, не переставая.

— Да… — улыбнулась Кристина, но в этот раз ее улыбка была уже немножко другой, и мне вдруг показалось, что я различил в ней легкие оттенки грусти. — Я помню те дожди. Потом я часто вспоминала то время…

— Я думал, ты умерла, — сказал я, и от этих слов мое сердце сжалось, словно вселенная в ожидании большого взрыва.

— Так и есть, — ответила Кристина очень спокойно. — Дай мне время, и я постараюсь тебе все объяснить.

Она замолчала, и в этот момент мне неожиданно сделалось страшно. Как будто все эти слова были единственной ниточкой, которая все еще связывала нас вместе. Я чувствовал, что должен был сказать еще хоть что-нибудь, чтобы просто не дать этому разговору оборваться. Но в следующий миг Кристина заговорила первой.

— Я рада, что ты приехал, — сказала она. — Хотя и не уверена, что тебе стоит находиться здесь.

— Что это за место?

— Юодкранте, — тихо ответила Кристина, как будто этот ответ был чем-то само собой разумеющимся. — Точнее не сам город. А то, каким